ГАРОЛЬД. Не знаю.
МОД. Какое чудо — вся жизнь вокруг нас. Все вокруг живое.
ГАРОЛЬД. Но эти живые существа никто завтра не выставит за дверь. Мод, если попробовать противостоять полиции? Могу вам сказать: я подготовил сюрприз к вашему дню рождения, к завтрашнему вечеру.
МОД. Как это мило!.. Но не все еще потеряно, они меня не выгонят до завтра.
ГАРОЛЬД. А мебель?
МОД. Мы будем есть на полу. У нас будет больше места для танцев.
ГАРОЛЬД. Для полиции… нельзя ли придумать какую-нибудь штучку для полиции…
МОД. Не будем больше говорить об этом… Ну вот, дело сделано, прощай деревце, расти, зеленей, а когда умрешь, будешь питать землю. Пойдемте, я вам что-то покажу (Идут и останавливаются у большого дерева.) Что вы скажете об этом дереве?
ГАРОЛЬД. Оно большое.
МОД. Подождите пока мы окажемся наверху.
ГАРОЛЬД. Уж не думаете ли вы залезть на него?
МОД. А почему бы и нет? Я делаю это каждый раз, когда прихожу сюда. Это легкое дерево. (Начинает карабкаться на дерево.)
ГАРОЛЬД. А если вы упадете?
МОД. В высшей степени нереальное умозрительное заключение, во всяком случае безосновательное.(Глядит сверху.) Вы подниметесь или описать вам вид сверху?
ГАРОЛЬД (вздыхая). Ладно, ладно, иду. (Начинает взбираться.)
МОД. Неплохо. Это стоит того, чтобы подняться. Вы не пожалеете, с вершины прекрасный вид.
ГАРОЛЬД. Надеюсь.
Мод достигает вершины и усаживается на толстой ветке.
МОД. Великолепно. Смотрите, вон там ступенька специально для вас. Ну, еще немножко! (Гарольд в свою очередь тоже достигает вершины и садится около Мод, крепко держась за ствол.) Не правда ли, это оживляет?
ГАРОЛЬД. Да, здесь… высоко.
МОД. Дайте волю воображению. Мы здесь словно в колыбели среди миллионов деревьев. И мы ничтожная часть всего этого.
ГАРОЛЬД. А вон море. Слышите шум ветра?
МОД. А если поднять паруса?! Кто знает, возможно мы пустились бы в плавание… Поймать ветер, разбивать волны, грести в открытом море. Было бы здорово.
ГАРОЛЬД. Вы на это способны. Что же до меня, то я в себе не уверен.
МОД. Надо было взять с собой мою сумку, я могла бы вязать здесь.
ГАРОЛЬД (начиная спускаться). Я схожу за ней.
МОД. Спасибо, Гарольд. Принесите тогда кулек с фисташками, мне хочется что-нибудь погрызть. Хотите есть?
ГАРОЛЬД. Немного.
МОД. У меня есть еще апельсин. Погодите, я тоже спущусь.
ГАРОЛЬД (начинает расслабляться). Большинство людей не похожи на вас. Они запираются. Живут в полном одиночестве в своих замках. Как я.
МОД. Замок, автофургон, хижина. Каждый живет взаперти, но можно открыть окна, опустить подъемный мост, выйти, обнаружить других, осмотреться, полететь! О, как это прекрасно — перепрыгнуть через стену и спать под открытым небом!
Они спускаются вниз.
ГАРОЛЬД. Для этого надо быть смелым. Вы не боитесь?
МОД. Чего мне бояться?. То, что мне уже известно, я знаю. То, что неизвестно, я стремлюсь узнать. (Открывает сумку.) Смотрите-ка, это мандарины… Кроме того, у меня есть друзья.
ГАРОЛЬД. Кто?
МОД Человечество.
ГАРОЛЬД (улыбаясь). Немало. Вы уверены, что это ваши друзья?
МОД. Знаете историю о двух архитекторах, которые пришли к Будде, чтобы попросить у него деньги? Первый строил мост, и Будде это очень понравилось. Он принялся молиться, и появился большой белый бык с мешком золота на спине. «Возьми этот мешок, — сказал Будда, — и строй новые мосты». Второй архитектор строил стену. «Отличная стена», — сказал Будда, как всегда немного торжественный. Он начал молиться, появился бык, направился к архитектору и попросту сел на него.
ГАРОЛЬД (хохочет). Мод! Вы придумали эту историю!
МОД (смеется вместе с ним). Но ведь это правда! Миру больше не нужны стены. Мы должны высунуть нос наружу и строить как можно больше мостов. (Смеется.)
ГАРОЛЬД. Как много я открыл для себя в вашем обществе. Я бы вскарабкался на вершину Монблана, если бы вы были со мной.
МОД. Вам бы там понравилось. Особенно северная сторона.
ГАРОЛЬД. Вы там были?
МОД. Да, с Фредериком, я заключила с ним пари, что переплыву Константинопольский пролив. Он проиграл и ему пришлось расплачиваться.
Протягивает ему мандарин и берет один себе. Они принимаются есть.
ГАРОЛЬД. Что стало с вашим мужем?
МОД. Он умер. Я так и не узнала, как это произошло. В конце войны все было страшно запутано. Когда я стала наводить справки, никто уже ничего не знал. (Пауза. Мод тяжело вздыхает, глядя на вершины деревьев.) Гарольд, существует только сегодняшний день!
ГАРОЛЬД. Какое бесконечное небо, такое голубое, и огромное космическое пространство, все черное!
МОД. Усеянное бесчисленными звездами. Одна моя подруга говорила: «Вот в этот момент они сияют. А мы не можем их видеть». Как много вещей, которые нам недоступны!
ГАРОЛЬД. Вы молитесь Богу?
МОД. Я причащаюсь.
ГАРОЛЬД. К Богу?
МОД. К жизни.
ГАРОЛЬД. А в Бога вы верите?
МОД. Как все.
ГАРОЛЬД. Вот как!
МОД. Конечно, если вы немного поразмыслите…
ГАРОЛЬД. А какой он, ваш Бог?
МОД. Существует множество имен. Рама, Тао, Иегова… Что же до меня, то я согласна с Кораном: «Бог — это любовь».
ГАРОЛЬД. Это из Евангелия.
МОД. В самом деле?
ГАРОЛЬД. Избитая фраза, между нами говоря.
МОД. Сегодня избитая фраза, завтра — глубокая мысль и наоборот. Когда я смотрю на это дерево, я думаю лишь о том, что за этой фразой кроется богатое воображение. (Показывает свое вязание.) Очаровательно, не правда ли? Я научилась вязать в прошлом году.
Гарольд смеется и, потягиваясь, ложится на земле.
ГАРОЛЬД. Здесь действительно здорово. Я чувствую себя ребенком. (Мод смеется.) Знаете чего мне хочется?
МОД. Нет. Чего?
ГАРОЛЬД. Кувыркаться.
МОД. Чего же вы ждете?
ГАРОЛЬД. У меня будет идиотский вид.
МОД. Ну и что? Все имеют право время от времени иметь идиотский вид.
ГАРОЛЬД. Ну хорошо.
Встает и делает несколько кувырков. Мод аплодирует. Он смеется. Мод откладывает свое вязание.
МОД. О! Колесо… Разомнусь немного.
Что она и делает. Приседает, руками образуя треугольник. Стоит на голове — к огромной радости Гарольда. Гарольд приседает рядом с ней и отводит голову назад, — так же, как делает Мод.
ГАРОЛЬД. Вам, наверное, кажется, что вы идете по небу.
МОД. Как облако?
ГАРОЛЬД. Вы и есть облако. Постоянно подвешенное между небом и землей. Вы очень красивая.
МОД. Возможно, — когда я стою на голове. (Возвращается в исходное положение.) Проклятые волосы! На что я похожа?!
ГАРОЛЬД (спокойно и нежно). Вы — самая красивая изо всех, кого я когда-либо видел.
МОД. Гарольд (улыбается), с вами я чувствую себя школьницей.
Он целует ее в щеку.
ГАРОЛЬД. Спасибо за этот день.
МОД. Прекрасный день, не правда ли? И вот он кончается. Солнце заходит. Оно обгоняет нас, сейчас мы останемся наедине с сумерками и звездами.
ГАРОЛЬД. Как сказала бы ваша подруга.
МОД. Она верила звездам. Это ее и поддерживало, несмотря на холод и голод. И сторожевые вышки.
ГАРОЛЬД. Что с ней стало?
МОД. Она умирала на моих глазах в сорок третьем году. В пасхальный понедельник. И столько других!.. Смотрите!
ГАРОЛЬД. У вас номер на руке.
МОД. Я не одна такая. Смотрите.
Он смотрит, куда она показывает.
ГАРОЛЬД. Это всего — навсего чайка.
МОД (тихо). Во время заключения на острове Дьявола капитан Дрейфус описал каких-то чудесных птиц. Много лет спустя в Англии он понял, что это были всего — навсего чайки. Пойдемте, Гарольд. Чайки навсегда останутся чудесными птицами.
